У каждого из нас — своя история, но своя история всегда история отношений: с самим собой, с другими, с миром. Начало этой истории нам и вовсе не принадлежит, его нет в памяти, оно в каком-то смысле пропущено, написано теми самыми другими, а мы лишь восстанавливаем его по их рассказам.
Человек живёт как умеет, и чаще всего задумывается о том, как именно, когда в его жизни что-то идёт не так.
Кто-то скажет про себя, что смутное «не так» — его постоянный спутник, что тоска, одиночество или бессмысленность сопровождают его столько, сколько он себя помнит.
Бывает, человек утрачивает смыслы постепенно, незаметно для себя оказываясь в точке, где напряжение между «я так больше не могу» и «я не знаю, как дальше» становится невыносимым.
Иногда какое-то событие, случайное или неизбежное, рассекает жизнь на «до» и «после», оставляя человека среди обломков того, что ещё недавно казалось целостным и настоящим.
Неудачные попытки «ухватить» и осмыслить душевное страдание превратили слова, обозначающие боль и наш ответ на неё, в термины и диагнозы. Депрессия, тревога, панические атаки, зависимость, нарушения пищевого поведения, расстройство адаптации, кризис идентичности, острая реакция горя — их можно перечислять бесконечно. Но каждое из них обретает свой уникальный смысл только в контексте жизненной истории конкретного человека. Нет в мире двух одинаковых депрессий: у каждого из нас своя история, которая не вписывается ни в одни рамки. В экзистенциальной перспективе мы заброшены в эту историю: рождены в определённое время, в определённом месте, среди определённых людей. И одновременно — мы её соавторы. Наше авторство — в возможности «быть иначе».
На мой взгляд, проект под названием «психотерапия» — об этом. О возможности быть иначе с тем, что есть и, опираясь на это, создавать то, чего ещё нет.
Говорят, что у человека — две жизни, и вторая начинается в тот момент, когда он понимает, что жизнь у него одна. Можно сказать, что собственная история человека зарождается именно в момент рефлексии: в попытке осмыслить себя, свою жизнь и своё в ней место. Этот момент — как точка отсчёта, отделяющая то, что уже было, от того, что ещё может быть, точка начала той самой «второй» — и единственной жизни.
Человек живёт как умеет, и чаще всего задумывается о том, как именно, когда в его жизни что-то идёт не так.
Кто-то скажет про себя, что смутное «не так» — его постоянный спутник, что тоска, одиночество или бессмысленность сопровождают его столько, сколько он себя помнит.
Бывает, человек утрачивает смыслы постепенно, незаметно для себя оказываясь в точке, где напряжение между «я так больше не могу» и «я не знаю, как дальше» становится невыносимым.
Иногда какое-то событие, случайное или неизбежное, рассекает жизнь на «до» и «после», оставляя человека среди обломков того, что ещё недавно казалось целостным и настоящим.
Неудачные попытки «ухватить» и осмыслить душевное страдание превратили слова, обозначающие боль и наш ответ на неё, в термины и диагнозы. Депрессия, тревога, панические атаки, зависимость, нарушения пищевого поведения, расстройство адаптации, кризис идентичности, острая реакция горя — их можно перечислять бесконечно. Но каждое из них обретает свой уникальный смысл только в контексте жизненной истории конкретного человека. Нет в мире двух одинаковых депрессий: у каждого из нас своя история, которая не вписывается ни в одни рамки. В экзистенциальной перспективе мы заброшены в эту историю: рождены в определённое время, в определённом месте, среди определённых людей. И одновременно — мы её соавторы. Наше авторство — в возможности «быть иначе».
На мой взгляд, проект под названием «психотерапия» — об этом. О возможности быть иначе с тем, что есть и, опираясь на это, создавать то, чего ещё нет.
Говорят, что у человека — две жизни, и вторая начинается в тот момент, когда он понимает, что жизнь у него одна. Можно сказать, что собственная история человека зарождается именно в момент рефлексии: в попытке осмыслить себя, свою жизнь и своё в ней место. Этот момент — как точка отсчёта, отделяющая то, что уже было, от того, что ещё может быть, точка начала той самой «второй» — и единственной жизни.